+7 495 987 10 57
Глава компании «Кухни Мария» рассказал Ксении Собчак о том, как выживать в кризис, чем Депардье лучше Моники Белуччи и что должен сказать Путин, чтобы малый бизнес перестали душить
В моей коллекции есть истории бизнеса и бизнесменов, принадлежащие к совершенно разным жанрам: хорроры и детективы, нуар и ситкомы, даже романтические триллеры. А есть и особо редкие образцы. Вот, например, «сёнэн» — жанр японской манги. Это подростковые истории для мальчиков 12+ — о дружбе, о нелегком пути к успеху, о становлении характера. Все очень по-доброму и непременно с хэппи-эндом. Редко кому удается прожить реальную жизнь в таком позитивном ключе, но иногда, как оказалось, это случается.
Дружили трое мальчиков из саратовской физмат-школы: Ефим Кац, Андрей Серебряник, Алексей Сухоруков. Родители уехали в Израиль и США, юноши остались на родине и занялись предпринимательством. В 1998-м все рухнуло, пришлось начать с нуля. Так возникла компания «Кухни Мария».
Дальше — история предпринимательского успеха. Охват регионов, четкое позиционирование, внятная маркетинговая стратегия, запоминающаяся рекламная кампания (помните Депардье на кухне, тогда еще без российского паспорта в кармане спортивных штанов?) Потом кульминация сюжета — приход инвестора, и вот трое друзей ведут нелегкий мужской разговор, кто из них более достоин встать во главе бизнеса. И разговор заканчивается не ссорой и обидой, а окрепшей дружбой и новой ступенью зрелости. При этом друзья по-прежнему живут и работают в Саратове, потому что они еще и патриоты своего города — и, да, своей страны тоже. Правда же, я думала, что так бывает только в подростковых комиксах. А вот ведь и нет.
Все это и сделало мою встречу с Ефимом Кацем совершенно неизбежной. Надо же было разобраться, как из среднего бизнеса в дремучем регионе вырастить лидера отрасли — и при этом не растерять безоблачной ясности жизненных ориентиров. Впрочем, так прямо спросить я не решилась; пришлось начать издалека.
Трое в кухне
Ученые спорят, миллионы людей гадают: почему один человек создает успешный бизнес, а другой не может. Как вы считаете, что больше всего влияет на успешность человека в бизнесе?
Сложно сказать. Есть много плохо образованных людей, троечников, которые стали успешными предпринимателями. Я думаю, один из факторов — лидерские качества, человек должен быть готов брать на себя ответственность за чужие судьбы, за чужие решения. И второй фактор — это умение собрать команду толковых умных людей и мотивировать их на результат. В бизнесе мало одиночек, в основном команды. Важно понимать людей, чувствовать, слушать, как-то их привлекать.
Хорошо, вот пришел к вам человек. Как вы определяете, сможет он дать результат или не сможет?
Этого я не знаю. Это даже не интуиция, это какие-то внутренние ощущения. Ну что такое любовь? Сказать это словами мы не можем.
То есть вы смотрите на человека и достаточно быстро можете сказать, в какой сфере бизнеса он может пригодиться?
К сожалению, не всегда быстро. Мы ошибаемся. Но в итоге, если убрать все минусы, то остаются плюсы.
Насколько я знаю, вы основали бизнес с двумя партнерами, своими одноклассниками из 13-й физико-математической школы Саратова, одной из лучших школ города, если я не ошибаюсь. Это Алексей Сухоруков и Андрей Серебряник. Как это произошло?
Так получилось, что мы с Андреем Серебряником в предыдущей школе вместе учились в одном классе и вместе пришли в 13-ю школу, а Алексей из другой школы пришел. Оказались в одном классе, уроки вместе делали. Просто сдружились.
А сейчас продолжаете дружить или все-таки это только бизнес-отношения? Редко бывает, уж простите, когда люди не ссорятся на тему бизнеса. Партнеры, как правило, перестают дружить. Они остаются в очень хороших отношениях, но дружба — когда вместе ездят отдыхать с семьями, вместе Новый год отмечают — проходит.
Многое меняется, здесь вы правы. Но есть вещи фундаментальные — доверие, уважение, без которых невозможна дружба и бизнес. Это все осталось.
Дуэтом-то легче выступать, а вас трое, и человеческая природа так устроена, что все равно кто-то вдвоем будет дружить против третьего. Как с этим бороться?
Есть такое, это постоянно. Но втроем легче, чем вдвоем. Вдвоем было бы без вариантов, потому что, когда голоса делятся 50 на 50, вопрос не решается никак. А втроем — ситуация идеальная. Двое решили — третий обязан подчиниться. Как правило, люди разумные, идиотские решения вряд ли примут.
Но вы чувствуете свою связь с кем-то из ваших двух партнеров больше, чем с другим?
Примерно одинаково.
А есть кто-то в вашей компании партнеров, кто по статистике чаще всего имеет особое мнение? Кто это?
Я. Так получилось.
То есть вы подчиняетесь?
Нет, у нас ситуация изменилась. Мы втроем управляли компанией до 2012 года, у нас реально было три мини генеральных директора. А потом к нам в партнеры постучался небольшой инвестиционный фонд «Атон» бизнесмена Евгения Юрьева. И они говорят: «Ребята, у вас здесь что-то до фига генеральных директоров, все главные». И тогда мы втроем полетели в Тбилиси решать, кто же все-таки реально будет генеральным директором. Почему Грузия? Просто так получилось. Мы сели на самолет, прилетели в Тбилиси, чтобы отвлечься от суеты. Такая была тяжелая история.
Но кончилось все полюбовно?
Да, мы все люди разумные, но это был стресс на всю жизнь.
Предварительно прошло тестирование. Мы нанимали консультантов. Есть такой тест американского психолога Хогана: ты минут 30–40 отвечаешь на ряд вопросов, и компьютер выдает какое-то видение твоей личности, а потом психолог с тобой беседует. Это как раз такой способ понять, кто предприниматель, кто инженер, кто физик, кто математик. В итоге эти ребята нас протестировали втроем. Мы не любим про себя узнавать разные вещи, так что это был момент истины.
И что выяснилось про вас?
У меня лежит этот тест в сейфе. Выяснилось то, что выяснилось: предприниматели — не предприниматели.
Фото: Дмитрий Смирнов
И вы стали генеральным директором по итогу психологического теста?
Да, это повлияло, когда посмотрели, у кого какие качества.
А какие самые сильные ваши качества, исходя из этого теста?
Не могу припомнить, потому что это было летом 2012 года. Скажем так — то, о чем мы говорили: лидерство, принятие решений. Здесь мне сложно давать характеристики, потому что когда это будут читать мои партнеры, — а они это будут читать, — возникнет деликатный момент. Это личное. Мы посидели, поговорили, написали все это на бумаге, на доске: кто, что.
Партнеры не переживали?
Нет, было доверие.
Какой в итоге был вывод для ваших партнеров?
Ну, по факту они остались акционерами компании, естественно, и их работа — это отчасти совет директоров компании. Они в высшей иерархии, в высшем совете компании работают.
А все решения, касающиеся жизнедеятельности компании?
Операционное управление компанией — да, я осуществляю. Все согласовано с советом директоров.
Я вижу у вас на шее Маген Давид, в связи с этим хочу спросить: вы согласны с утверждением, что евреи — это нация бизнесменов?
Среди евреев много бизнесменов, это факт.
У меня просто муж еврей, я все питаю надежды. Можно сказать, что заниматься бизнесом — это такой еврейский талант?
Я, возможно, скажу какие-то своеобразные вещи, но наш народ примерно тысяч пять лет пытались уничтожить. Поэтому я не знаю насчет бизнесменов, не бизнесменов, но как-то приходится приспосабливаться. Приходилось.
Вы чувствуете свою религиозную принадлежность?
Я не религиозен.
«Я больше россиянин»?
Ну конечно. Но у меня много друзей евреев, и я считаю, что это нормально
Лично я узнала о кухнях «Мария» после большой рекламной кампании с Жераром Депардье. Вы выбрали его как лицо бренда, когда он еще не имел российского паспорта. Это, конечно, мегачуйка! Но почему именно Жерар Депардье?
Это было в 2010–2011 годах, мы быстро росли. Было принято решение использовать знаменитостей. Наши менеджеры провели исследование, смотрели отношение потребителей к разным медиафигурам. В этом шорт-листе была Юлия Высоцкая, Брюс Уиллис, Моника Белуччи. Беллуччи нам показалась очень дорогой, это я точно помню. Мы собрали группу людей и спросили: «Вот смотрите, Беллуччи, Депардье — кто?» У Депардье был самый высокий рейтинг среди российских домохозяек.
А какая связь кухонь и Депардье? То есть он любит пожрать?
Неважно, что он любит, главное, что его любят.
У меня тогда вопрос. Одно дело — Моника Беллуччи на кухне. Едет человек и думает: боже мой, на нашей кухне меня будет ждать условная Моника Беллуччи с кастрюлей, красивый образ. Каждая женщина хочет себя чувствовать Моникой Беллуччи.
Есть проблема. Когда женщина на кухне, появляется ревность.
То есть жирный Депардье на кухне, который жрет твои котлеты из холодильника, — это должно быть приятно?
Депардье вернулся к хорошей форме, и он был близок людям.
Цели вы, конечно, достигли, потому что я запомнила.
Главное — результат, согласитесь!
И по деньгам Депардье был недорогой, видимо. 50 тысяч евро, насколько я знаю?
Нет, дороже. У нас подписано соглашение о неразглашении, поэтому я не могу назвать сумму. Но смотрите: у нас было соглашение на два с половиной года. Мы снимали его, когда еще он не был в России.
Больше чем 150?! Да ладно! Офигеть. Но вы с ним знакомы?
Да, конечно. Отличный мужик. Я был у него дома пару раз, мы общались. У него отличный дом, у него отличная атмосфера, он не бедный человек. Он своеобразный. Депардье — это, конечно, такая трагедия.
Вы понимаете, почему вдруг он решил взять российское гражданство?
Его не спрашивали. Это Владимир Владимирович. Его возят, носят, за него платят. Его снимают.
Ну, мало ли куда кого носят. Может быть, какие-то людоедские племена в Африке его бы тоже носили... Понятно, что все продается, но есть же какая-то грань.
Да, вы правы. Я уж не знаю, каковы его личные воззрения, но я сомневаюсь, что великий французский актер, с одной стороны, и Чечня или Россия с другой — это совместимо. Представьте нас с вами где-нибудь в Индонезии.
Как вы сами считаете, в чем ваше главное конкурентное преимущество?
У нас слоган: «Когда кухня в радость». Наверное, это и есть некое конкурентное преимущество — та радость, которую мы стараемся создать.
Покупка кухни — это достаточно серьезный стресс. Я не знаю, сталкивались ли вы с этим или нет.
Сталкивалась.
Вы покупаете дом или квартиру, делаете ремонт, тратите на это время, деньги, нервы, и вся эта история от полугода до года. И вот последний этап — кухня и мебель. В этот момент человек уже, мягко говоря, чувствует себя тяжело. Он приходит к нам в магазин, и это такой момент истины.
Люди покупают кухню в среднем раз в 10 лет. Через 10 лет они не помнят ни цен, ни брендов — ничего. Ни навыков, ни опыта. Человек понимает, что это инвестиция, это на всю жизнь. Диван можно поменять, шкаф можно поменять, кухню не поменяешь. Важно, чтобы тот стресс, который человек получает, покупая кухню, был минимальный. Мы реально и принципиально работаем над тем, чтобы максимально снизить стресс.
У вас большие, яркие магазины на крупных улицах городов. Сколько кухонь в день надо продавать, чтобы содержать что-то большое и красивое?
Мы продаем около 100 кухонь в день в более чем 300 магазинах по всей стране. Мы считали: магазин окупается где-то от трех-четырех кухонь в месяц. Все, что выше четырех, — это уже прибыль.
Я удивилась, что у вас есть магазины в маленьких городах на 30 тысяч жителей, в том же самом Урус-Мартане, или в Башкирии. Башкирия — это нефть, а Чечня — это что?
Я честно, там ни разу не был. Я думаю, что Чечня — это просто очень большая государственная инвестиция. Конкретно, в Урус-Мартане продают 3-5 кухонь в месяц, то есть они выполняют план и деньги зарабатывают.
СА есть какая-то региональная специфика?
Есть чуть-чуть. Юг России — это массив, натуральное дерево. Москва и Санкт-Петербург — это модерн, все такое европейское. Остальные города — все перемешано.
У вас есть еще одна специфическая вещь – собственная транспортная компания. Вы возите собранную мебель. Это как-то диковинно. Все же знают из рассказов про «Икею», что всё дешевле возить разобранным.
Наверное, разобранным возить дешевле, но все это разобранное надо собирать. Наши кухни собирают на заводе и дальше везут клиенту. Да, наверное, перевозка чуть дороже, но в итоге кухня к клиенту приезжает в собранном виде и время на монтаж — полдня. Когда выдвижные элементы, раздвижные элементы, подъемные элементы собирают на фабрике — это гарантия качества. А если у вас дома эти элементы будут собирать люди, которые этому учились 5 лет назад, то есть вероятность, что все это работать не будет. Если что-то сломается во время сборки кухни, привезти такую деталь во Владивосток займет минимум две недели. А если на фабрике, не дай бог, произойдет ошибка, ее исправляют за 15 минут, и к клиенту все уезжает в идеальном виде.
Я узнала одну странную вещь про вашу компанию: вы как-то пытались судиться с людьми, которые оставляют плохие отзывы в интернете.
Нет, у нас был суд с сайтом «Общество защиты прав потребителей». Они зарабатывали деньги на проблеме. Смотри: если у человека проблемы, мы их решаем. Кто бы ни ошибся в процессе производства или продажи кухни, правы мы или не правы — мы решаем проблему. Но это не должно быть средством зарабатывания денег. А эта организация, как мы понимаем, на самом деле ничего не имеющая с реальным Обществом защиты прав потребителей, превратила проблемы в бизнес.
Они сделали фейковый форум, на котором оставляли негативные отзывы, стирали позитивные отзывы, и за это брали с компаний деньги. Шантаж. Мы не согласились на шантаж. Но они на этом зарабатывали, им платили многие компании. Это стоило порядка 400 тысяч рублей в год. И видно было, кто не платил. Фабрика «Восьмое марта» не платила, про них тысячи плохих отзывов.
Фото: Дмитрий Смирнов
Правильно ли я понимаю, что кризис побудил вас производить более дешевые кухни? Речь идет о том, чтобы создать новый бренд?
Я попробую в двух словах объяснить. Есть бренд «Мария» — «Хорошие кухни в радость», такой «средний-плюс» сегмент. Некоторое время назад мы решили поработать в сегменте «средний-минус» — создали линейку кухонь, которые продаем в Hoff и в OBI. Мы начали сотрудничать с компанией «Эльдорадо», для них разработали линейку MIA — это такая, знаете, младшая сестра «Марии». Договорились с Юлией Высоцкой о создании новой сети из 150 магазинов по дизайну кухонной мебели, под вывесками «Мастерская кухонной мебели «Едим дома». Кстати, 90 из них уже открыли. Концепция та же: недорогие кухни в сегменте «средний-минус», чек в районе 150 тысяч рублей. База единая, но в «Эльдорадо» это будет лицо «Эльдорадо», в Hoff — это лицо Hoff, в OBI — это лицо OBI, в «Едим дома» — это лицо «Едим дома». Как аналогия — это как Seat или Skoda на базе Volkswagen: в Испании Seat выглядит вот так, а в Чехии Skoda выглядит вот так.
Скоро и для IKEA начнете делать кухни?
IKEA — конкурент.
Вы уже пережили один кризис в 1998 году, в результате чего абсолютно поменяли род деятельности. Почему вы тогда посчитали, что заниматься кухнями будете успешнее, чем занимались бытовой техникой? Я понимаю, почему вы обанкротились, но почему вдруг решили, что теперь будете продавать кухни?
У меня дурацкий ответ на этот вопрос: случайно. Абсолютно случайно. Еще до кризиса мы продавали бытовую технику, в том числе вытяжки. На нас вышли друзья-знакомые из Италии с предложением дистрибуции итальянских кухонь. Тогда все импортное перло — это был 1997–1998 год. Мы открыли в Саратове небольшую студию итальянских кухонь. Фабрика называлась Gatto — это «кошка» по-итальянски. Мы там за год продали 50 или 100 кухонь. Возили их из Италии, за год набрались опыта продаж кухонного оборудования, опыта логистики, были на фабрике, видели, как это все работает. Это первый фактор: опыт был. Второй фактор: в кризис 1999-го нам другая итальянская фабрика предложила дистрибуцию мебельных материалов — столешниц, фасадов — для продажи кухонным компаниям. Ничего продать мы не смогли, но так получилось, что мы заказали много этих материалов из Италии, и мы из этого сделали кухни. Реально приперло. Опыт, некоторые навыки, динамика.
А что дальше? Все дают достаточно неутешительные прогнозы на ближайшее развитие российской экономики. Вы наверняка созывали совет директоров по этому вопросу. Можете в двух словах передать, что вы там обсуждаете? Вообще как вы планируете прожить ближайшие 10 лет с вашими кухнями?
Каждый месяц созываем. Тому бренду «Кухни Мария», который все видят, 18 ноября 16 лет было. Бренд достаточно известный, пользуется спросом. Мы продаем кухни, но кухни не дешевые.
Сейчас у нас от всей ситуации с экономикой страдает как раз средний класс. На 40% сократился рынок продаж недвижимости в среднем сегменте, автомобилей, поездок и т. д. Какой из этой ситуации вы видите выход?
Как бы то ни было, средний класс есть. Падает спрос, но тем не менее он есть, и наша популярность дает нам уверенность, что кухни «Мария» будут продаваться. Может быть, мы не будем расти в объемах, но надеюсь, что мы останемся в тех объемах, которые есть сейчас.
Но вы же упали за это время?
За этот год в выручке мы вообще не упали, даже немного выросли. Средний чек вырос.
У вас производство в России?
В Саратове. Мы сами из Саратова, мы живем в Саратове. Второй момент: в последнее время мы научились делать кухни подешевле. Немножко попроще, немножко более стандартные, меньшее количество моделей. В итоге мы идем в сегмент «средний-минус». По дороге мы договорились с замечательной девушкой Юлией Высоцкой, с ее брендом «Едим дома». Недавно прошла выставка «Мебель-2015», мы презентовали новый бренд. Эти кухни чуть подешевле, чуть попроще. Это ответ на кризис.
У меня есть вопрос по поводу бренда «Едим дома». В этой же рубрике я разговаривала с Александром Федотовым, который, по сути дела, получил активы от «Аксель Шпрингера» только из-за закона по ограничению иностранных СМИ. Он сам говорит: «Я понимаю, что это нечестная ситуация. Естественно, как бизнесмен, я это куплю». Мне всегда казалось, что человек с бизнес-мышлением как раз отличается от обычного человека тем, что он понимает: даже если ему сиюминутно выгоден дурацкий закон по ограничению иностранных СМИ, в долгой перспективе это все равно губительно. Считаете ли вы, что хотя вам и выгодно сотрудничать с брендом «Едим дома», вся эта история с запросом бюджетных денег на какую-то сеть типа «Макдональдса» — это какой-то адский позор и трэш? Вы, как бизнесмен, как вообще оцениваете этот запрос Михалкова?
Я прокомментирую так: мы общаемся с брендом «Едим дома», которым владеет продюсерский центр Андрона Кончаловского. Юлия ведет передачу, она актриса и его жена. Но по факту управляют брендом профессионалы. Мне сложно комментировать то, о чем вы говорите.
Но встреча была? Была. Официально эти переговоры подтверждены? Подтверждены.
Насколько нам известно изнутри, деньги не выделялись. Видимо, были какие-то разговоры, которые вылились в комментарий в интернете. Мы разговаривали с этими людьми, и они говорят: фейк, денег нет.
И сети не будет?
Если это и произойдет, государство к этому не имеет никакого отношения.
Действительно, не будем обсуждать досужие сплетни, но у нас есть факт, подтвержденный и самим Михалковым, и людьми, которые присутствовали на этой встрече: запрос по этим деньгам был. Вы к самому факту такого запроса как относитесь?
Я думаю, что, скорее всего, это досужие домыслы. Но если говорить о ситуации в принципе, то я однозначно противник того, чтобы государство каким-либо образом участвовало в бизнесах. Будь то это проект фастфуда или СМИ, или импортозамещение. Я за открытую конкуренцию. Когда государство начинает заниматься бизнесом, это как минимум некрасиво, а как максимум это коррупция. Как может государство быть бенефициаром в бизнесе?
Учитывая, что это очевидная государственная политика последних лет, у вас не было желания или планов свой бизнес переносить за границу, диверсифицировать на Западе?
Вопрос тяжелый. Я родился и вырос здесь, Я чувствую этот рынок. Вопрос, где жить, более открытый. Теоретически можно уехать жить за границу. Строить бизнес за границей я не умею. Я вырос в этой стране. Мы, люди, социальные существа. И мы знаем, что бизнес строится на связях, знакомых.
А у вас есть какое-то внутреннее объяснение, почему государство душит малый бизнес? Я понимаю, почему большой государственный бизнес давит большой частный бизнес: понятно, что государственный всегда менее эффективный, и условному члену кооператива «Озеро» не очень выгодно, когда он строит дорогу за 100 рублей, а рядом какой-то частный человек будет строить за 50. Ему это не надо, потому что он не сможет объяснить, куда он девает 50 рублей и почему при этом дорога все равно раздолбана. Это я понимаю. Но я не могу понять, почему у нас душат малый и средний бизнес? В этом я не вижу логики. Условный Ротенберг все равно не претендует на производство кухонь, ниток, на торговлю в ларьках и т. д.
Это вообще легко объяснить: это государственная идеология.
На чем она основывается?
Неважно, какой бизнес — крупный или мелкий. Идеология такова, что государственные служащие, чиновники считают себя владельцами, бенефициарами всего бизнеса в этой стране.
почему им невыгодно поддерживать малый и средний бизнес? Вспомним Великую депрессию в Америке или даже последний американский кризис — экономику вытягивают как раз малый и средний. Почему бы не дать им эту возможность?
Им в принципе ничего не выгодно. Посмотрите на работу чиновников — у них же каждый день как последний. Государство как поставщик услуг: полиция, прокуратура, Росреестр и все остальные органы, которые должны создавать услуги, этого не делают. И дальше уже неважно, большой или малый бизнес. Когда вы приходите к нам, мы вам хотим продать кухню и сделать это лучше, чем другие. И вы это чувствуете. Когда Росреестр регистрирует сделку, он не хочет оказывать вам услугу, ему это на хрен не надо, и вы это чувствуете.
Почему это возведено в ранг системы? Мы же понимаем, что если бы наши правители хотели это поменять — они бы поменяли. Почему они не хотят это менять?
Вопрос политической конкуренции. Во всем мире государство плохо работает. Но все политики чувствуют конкуренцию, хотят они этого или нет — во Франции, в Германии. И чувствуя, что их могут сменить другие люди, они лучше работают.
А почему у нас это не работает?
Для этого придется менять немножко политическую ситуацию. Грубо говоря, малый и средний бизнес — это не Москва, это Саратов, Тольятти. В этих городах должна образоваться конкуренция чиновников. Все происходит только тогда, когда люди чувствуют мотивацию в виде смены власти, конкуренции. То есть губернатор какого-то города или мэр области должен чувствовать, что если он этого не будет делать, его поменяют. Пусть даже из Кремля поменяют.
Путин должен выйти и сказать: «Ребята, в нашей стране государственный капитализм, но налоги платят предприниматели, и предприниматели — класс людей уважаемых, оберегаемых».
Почему он этого не делает?
Меня это тоже удивляет. Это странно, но я думаю, что это идеология. Я думаю, вы понимаете, о чем я. Путин — неплохой человек, умный. Но есть такие логические нестыковки. Это удивительно, это странно, и это не очень хорошо в итоге, потому что мы видим то, что мы видим.
Чувствуете ли вы, как руководитель большого бизнеса, что у нас в России есть нехватка деятельных, активных, желающих делать карьеру людей?
Я думаю, что есть проблема, но она тоже искусственно созданная. Мы пережили два серьезных кризиса: 1998 год и последние пару лет. Очень много разорившихся предпринимателей. Мы чувствуем это. Мы продаем кухни по всей стране через мелких предпринимателей, которые являются нашими дилерами во Владивостоке, в Иркутске, в Хабаровске. Небольшие компании: у человека 1-3 магазина, он заказывает кухни у нас, везет в свой город по нашим дорогам. Мы каждый день с этими людьми общаемся, и глаза у них с каждым годом тухнут. Тяжело им. Это реальность.
А коррупция существует? Не сталкиваетесь?
Совсем впрямую — нет. К счастью, мы работаем на открытом рынке и, действительно, у нас конкуренция. В 1990-е был какой-то непонятный период, даже платили всякие мелочи. Косвенно, естественно, где-то видел, где-то слышал, где-то чувствовал.
Я знаю, что вы закупаете много мебельной фурнитуры за границей. Сложная внешнеполитическая ситуация как-то отразилась на закупках? Может быть, кто-то отказался работать с вами?
Нет, естественно, никто не отказался. Сейчас ситуация с Турцией может напрямую повлиять, но у нас не много поставщиков из Турции, хотя есть небольшие компании. Нас коснулась девальвация: все импортное подорожало.
У вас у самого есть позыв прекратить работать с турецкими компаниями или вы только по принуждению это сделаете?
Ну, я так скажу... все-таки то, что произошло, — ситуация неприятная. Я об этом не думал глубоко пока, но я подумаю.
То есть для вас это не очевидный ответ?
Мне это неприятно. Так не должно быть. Я в данном случае не оправдываю российские власти. Вряд ли я готов к каким-то действиям, но внутренне я чувствую дискомфорт.
В Турцию отдыхать не поедете больше?
Я там и не отдыхал. В Европе, в Америке, в Азии отдыхали.
В продолжение этой логики, тогда и в Америку вам нельзя, с ней тоже все не очень хорошо. Все проблемы из-за Америки, Обама революцию тут устраивает.
С Америкой другая история. У нас проблемы из-за нас, а не из-за Америки. Америка тут ни при чем.
Блиц
СНазовите трех самых талантливых бизнесменов в России.
Галицкий, Тиньков и, наверное, Михаил Кучмент, бывший топ-менеджер «М-Видео», создавший в России компанию Hoff.
Если бы у вас был 1 миллион долларов, в какой новый бизнес вы бы его вложили?
Я думаю, что в ближайшее время никуда бы не вложил. Только если в банк, на депозит.
Представьте, что у вас есть волшебная палочка, дающая возможность изменить любые три закона в российском законодательстве. Любые — экономические, таможенные.
Судебная система. Выборы. Третий... не знаю, сложно сказать. Социальные законы. То, что касается пенсионеров, охраны здоровья — вот эта область. Я не силен в юриспруденции, но мне кажется, что люди должны быть реально защищены.
Какой вы человек. Нет, чтобы про таможню, про то, что на ваш бизнес влияет.
А зато первые два непосредственно повлияют.
Судебная система?
И выборы.
Ну, у нас же вроде арбитражи более-менее нормальные.
Мы с вами говорили про коррупцию? Это все так, к сожалению. Поэтому судебная система.
И в арбитражах тоже?
Там деньги. К сожалению или к счастью, в том, что касается уголовного законодательства, все вообще очень жестко. Но там нет денег, там люди. А арбитраж — это деньги.
Если бы у вас была возможность сделать так, чтобы какой-нибудь один конкурирующий бренд исчез, как будто его никогда и не было, что бы это был за бренд? IКЕА?
Я думаю, наверное, да.
Это главный ваш конкурент?
Это самый сильный конкурент.С
https://snob.ru
